В пол. XVI в. в Лондоне было основано “Общество купцов, искателей открытия стран, земель, островов, государств и владений неизвестных и доселе не посещаемых морским путем”. Цель учреждения этого общества — открыть новые рынки для сбыта Английских товаров, спрос на которые сильно упал в это время. Решено было искать новых стран на Сев. - Востоке от Англии.
В Mае 1553 г. отправлено было из Англии 3 корабля под начальством С. Ю. Виллогби.
Два корабля с начальником экспедиции занесены были в Белое Море, где пристали у устья реки Арзины. Весь несчастный экипаж и сам Виллогби умерли от голода и холода. Счастливее был корабль “Эдуард Благое предприятие”, на котором находился Ричард Ченслер вице-адмирал эскадры. Потеряв из виду 2 корабля, он один продолжал путь и после продолжительных странствований бросил якорь в Августе 1553 г. в Двинской губе, против монастыря св. Николая.
По приглашению царя Иоанна Васильевича, Ченслер с товарищами прибыл в Москву и поднёс царю грамоту Эдуарда VI, обращённую вообще к всем “Государям, обитающим страны северные и восточные за ледовитым морем, а также Восточную Индию”. Милостиво принятый Царём, Ченслер был отпущен весною 1554 г. в Англию с царской грамотой к Эдуарду VI, дозволявшей Английским торговым людям приходить со всякими товарами. Так завязались сношения с Англией. Ежегодно к устью Двины приходили Английские корабли, приказчики Английского общества свободно разъезжали по Московскому Государству; этим агентам вменено было в обязанность собирать сведения и доносить обществу о нравах, обычаях, торговле, мерах, деньгах Русских. Англичане в своих сношениях с Русскими преследовали почти исключительно торговые цели. Иной характер имели отношения Русских к Англичанам. Царь Иоанн Грозный сознавал необходимость сношений с более просвещённым Западом, хотел заимствовать оттуда средства для успешной борьбы с Польшей и Крымскими Татарами. Но кроме этих государственных целей он преследовал и свои личные. Овладевший им страх потерять престол от козней ненавистных ему бояр был так силён, что заставил его усиленно домогаться вечной дружбы и союза с Елизаветой, Английской Королевой, требовать, чтоб у них были общие друзья и враги, и особенно, чтоб государь одной страны в случай лишения престола мог найти поддержку и безопасное убежище в стране другого. Впоследствии к переговорам о союзе прибавились ещё переговоры о браке царя, сильно желавшего жениться на одной из родственниц Елизаветы. Нежелание Английского правительства дать категорически ответ на требование царя влекло за собой неудовольствие и гнев Иоанна на Англичан, торговавших в его владениях: их имущества конфисковались, сами они подвергались оскорблениям и обидам; в таких случаях Английское правительство спешило отправлять гонцов и послов, чтобы умиротворить разгневанного Царя. Все это делало сношения обеих стран оживленными и частыми.
Но кроме описаний Poccии выше перечисленными авторами мы имеем ещё описания и заметки агентов общества, обыкновенно довольно долгое время проживавших в России и собиравших сведения как о России, так и о соседних с нею странах, о путях в Китай, Индию, Персию. Есть также заметки лиц, служивших на царской службе — за этот период Англия, по преимуществу, доставляла инженеров, докторов, аптекарей, ювелиров и т. под. лиц.
Все описания путешествий этих лиц напечатаны в сборника Гаклюйта Hakluyt’s “Collection of early voyages”, за исключением Горсея и Флетчера, не вошедших в этот сборник, а напечатанных Гаклюйтовским обществом отдельно под заглавием: “Russia ofend of XVI century”, Lond. 1856 г. Гаклюйтовский же сборник вышел первым изданием в 1589 г., вторым дополненным в 1809 г. в Лондоне; этим последним я и пользовался.
Издания Гаклюйтовского Общества составляют в России большую редкость; эти описания написаны уже устарелым Английским языком XVI века, что значительно затрудняет пользование ими; между тем достоинства и важность их признаны всеми нашими историками — вот причины, побудившие меня перевести на русский язык эти известия целиком; я исключал только места, не имеющие никакого отношения к России, как, напр., описания морских путешествий, длинные и утомительные.
Середонин С. М.
Середонин С. М. Известия англичан о России ХVI в. // Чтения в императорском обществе истории и древностей Российских, № 4, М., 1884, I-IV
Путешествие Томаса Рандольфа
(1568—69)
22 июня я со своей свитой взошёл на борт “Гарри”, стоявшего на Граузендском рейде; моя свита состояла приблизительно из 40 человек, половину составляли джентльмены желавшие посмотреть свет.
Через день плавания мы потеряли из виду землю; мы взяли курс прямо на Север, пока не достигли Нордкапа; 12 дней мы плыли под попутным ветром, без бурь и волнений. Поравнявшись с Нордкапом, мы взяли курс на Юго-Восток, имея на правой руке Норвегию, Вардгуус, Лапландию, но мы не видали до тех пор, пока не подплыли к мысу Gallant; тогда мы плыли между 2 заливов, а на 32 день по отплытии из Гарвича, мы бросили якорь на рейде св. Николая.
Во все время нашего путешествия вокруг кораблей толпилось громадное количество китов, которых мы могли отчетливо рассматривать; кашалоты, которых мы видали плавающими в море, также не представляют здесь особой диковинки. Во время штилей наши моряки довили рыбу и добывали очень много различных сортов.
23 июля мы вышли на берег св. Николая, здесь стоит монастырь, в котором около 20 монахов; он весь выстроен из дерева; монахи одеты, как и наши прежние, в чёрные капоры; их церковь красива, но переполнена нарисованными образами и восковыми свечами. Дома их низки, с маленькими комнатками. Живут монахи отдельно, едят вместе, сильно предаются пьянству, не учёны, писать умеют, но никогда не поучают, в Церкви торжественны, молятся долго.
При первом моем приходе настоятель подарил мне 2 больших ржаных хлеба, рыб: свежей, солёной, морской и ручной, живого чёрного барана с белой мордой, это для того, чтобы радушнее встретить меня; затем, пригласив меня торжественно посетить их жилища, они простились с нами. Городка или жилищ около монастыря св. Николая нет; только 4 дома, да здание, построенное Английской компанией для собственных нужд.
Эта часть страны, большею частью, покрыта лесами, кое-где пастбища и пахотные земли, много рек и необитаемых островов, как и большая часть этой области, по причине зимних холодов. Монастырь св. Николая на Северо - Восток, под 64° шир. Река, впадающая тут в море, называется Двиной; она очень велика, но с отмелями; берёт своё начало за 700 миль отсюда в глубь страны; на ней стоят Холмогоры и много красивеньких деревень с пастбищами, пашнями и водой. Pека эта очень красива между высокими холмами с той и другой стороны, не населёнными и представляющими с высокими соснами и др. деревьями своего рода пустыню.
До Холмогор 100 вёрст (по нашему счёту 3/4 мили = 1 вер.); в Холмогорах мы прождали 3 недели, нам не позволяли ехать прежде, чем Царь не узнает о нашем прибытии. Царь назначил одного дворянина встретить и проводить нас и наблюдать за доставкой нам провизии и всего нужного на его счёт. Мяса и напитков отпускалось ежедневно на 2 руб, кроме издержек на воде — на суда, а на земле на 80 почтовых лошадей с 100 телегами для перевозки моих вин и другого багажа. Холмогоры большой город, весь построенный из дерева, не обнесённый стеной, с разбросанными в беспорядке домами. Население по манерам грубое, одевается крайне просто, за исключением праздников и свадебных дней. Жители, находя выгодным торговлю с Англичанами, очень внимательны к ним, но они много предаются пьянству и другим отвратительным порокам. В этом городе Англичане имеют собственную землю, пожалованную Царем, и много хороших домов с конторами для собственного удобства. О других городах до Вологды я не пишу, потому что они очень похожи на Холмогоры, и жители не отличаются от тамошних. На Двине я ехал до Вологды 5 недель, так как против течения наши суда тащили люди; другого способа проезда здесь нет. Вологда стоит на р. Вологде, впадающей в Двину. Город длинен и обширен, весь деревянный, как и все прочие здешние города. В этом городе Царь построил крепость, обнесённую красивыми, высокими каменными и кирпичными стенами. Здесь (как и в других городах) много церквей; некоторые построены из кирпича, остальные из дерева. Много монахов и монахинь; в городе большая торговля, и здесь живёт много богатых купцов. Отсюда мы поехали по земле в Москву на почтовых, до Москвы 500 больших верст (1 вер. = 1 мил. нашей). Ели и ночевали в почтовых городках. Страна здесь очень красива: ровная, приятная, густо населённая, пашни, пастбища, много лугов, рек, красивых и больших лесов. В Ярославле мы переехали чрез Волгу, имеющую больше мили в ширину. Эта река берёт своё начало из Белого озера, впадает в Каспийское море, удобное для больших, плоскодонных судов, которые плавают дальше, чем у нас. Английская компания для плавания по этой реке в Каспийское море велела построить барку в 27 тонн, такой здесь и не видывали. Постройка, оснащение и снаряжение всем нужным для морского плавания обошлось Английской компании не дороже 100 здешних марок.
В Москву мы приехали в конце Сентября; никто нас не встретил; также никому из наших соотечественников не позволили выйти к нам на встречу, что породило во мне подозрение об ином течении, чем то, которое мы находили здесь до сих пор. Нас привезли в дом, выстроенный Царём для приёма послов, обширный и красивый на здешний образец. Два дворянина были назначены состоять при мне: один для наблюдения за доставкой нам припасов, и чтобы у нас ни в чём не было недостатка из Царского жалованья; другой — чтобы мы не выходили из дому и никто не приходил бы к нам. Оба ничего не опустили из своих обязанностей. Но тот, особенно, который наблюдал за нами, обходился с нами так строго, что не мало причин было нам думать, что какое-либо насилие намереваются учинить нам. Ни прошения, ни просьбы, ни жалобы не могли дать нам ни свободы, ни аудиенции. Больше 17 недель мы прожили так. Царь, наконец прислал сказать, чтоб мы были готовы во вторник 20 Февраля, к 8 ч. утра.
Когда наступил час ехать мне ко двору, явились 2 пристава (так они называются), одетые гораздо лучше, чем я видел их раньше. Они пригласили нас ехать и сели на своих лошадей; посол также сел на лошадь, взятую в займы; его свита шла, к своему большому сожалению, пешком. Посол (т. е. я) был проведён в палату, где обыкновенно сидит один из дьяков, в сопровождении двух вышеупомянутых дворян. Я прождал 2 долгих часа, прежде чем меня позвали к Царю. Наконец по получении известия, что Царь сел, я был проведён дворянами вверх по 2 лестницам в обширную комнату, где, по моему счёту, сидело 300 лиц, все в богатых платьях, взятых на этот день из Царского гардероба, они сидели на трёх рядах скамеек, поставленных вокруг комнаты, больше для придания величественности, а не то, чтоб они были люди знатные или с отличиями. При входе в комнату я поклонился им своей шляпой, что я считал приличным по их сановитому возседанию, важным лицам и богатым одеждам; но видя, что никто не отвечает мне, я накрыл свою голову и проследовал в палату, где сидел Царь, здесь в дверях меня приняли от моих двух дворян или проводников 2 Царских советника; они представили меня Царю и провели на середину палаты, где я был приглашён стать и говорить, что имею сказать. Я чрез посредство своего толмача сообщил цель моего посольства, как я получил его от Королевы, моей повелительницы, от которой я прибыл; при произнесении её имени Царь встал и спросил об её здоровье и положении; по моём ответе на это он пожаловал мне свою руку в знак своего удовольствия; пригласил меня сеть и расспрашивал меня о различных делах. По окончании чего я передал подарок Её Величества, чрезвычайно большой серебряный кубок, замечательной работы, с награвированными стихами, объясняющими нарисованные на кубке сцены. Когда всё было сказано и сделано к его удовольствию (как казалось), он позволил мне и всей моей свите бывшей на аудиенции уходить и поклонился мне наклонением головы, сказав: “За важными делами у меня нет сегодня торжественного обеда; но я пришлю тебе свой обед, даю позволение тебе и твоим свободно выходить из дому, увеличиваю тебе своё жалованье в знак любви и расположения к нашей сестре, Английской королеве”. Поклонившись, я вышел, провожаемый двумя сановниками высшего звания, чем те, которые представляли меня Царю, они передали меня моим прежним дворянам, которые провели меня в палату, где я уже был, и куда ко мне пришёл большой боярин (Long duke), с которым я совещался обо всём, а затем возвратился домой. Чрез час после моего возвращения пришёл богато одетый боярин, в сопровождении 50 лиц, из коих каждый нес серебряное блюдо с кушаньем, накрытым серебром же. Боярин сначала передал 20 кусков хлеба с собственного стола Царя, откушав их, затем передавал мне в руки великое блюдо и отведав всех принесённых им напитков. По совершении этого, боярин и его спутники сели со мной и приняли участие в Царском обеде, порядочно всего наелись и не ушли от меня без подарков.
Немного дней спустя Царь пожелал говорить со мной секретно и прислал за мной ночью Ближнего боярина; место свидания было далеко, ночь холодная, и я, переменив своё платье на русское, испытал от этого большое неудобство. Я говорил с Царём около 3 часов, к утру я был отпущен и возвратился домой, где провел 6 недель, когда снова получил известие от Царя, уехавшего на другой день (после свидания) в Слободу, в свой дом отдохновения; по прошествии же 6 недель, что было в начале Апреля, Царь возвратился из Слободы и призвал меня к себе. Явившись к нему, я толковал с ним успешно о наших Английских купцах и нашёл его столь расположенным к ним, что получил удовлетворение на все просьбы, как относительно больших привилегий, так и др. дел с Её Корол. Величеством. Отпущенный с полным удовлетворением, я с послом выехал, сел на корабль у св. Николая в конце июня, а в Сентябре благополучно прибыл в Англию.
Известия англичан о России ХVI в. / пер. С. М. Середонина // Чтения в императорском обществе истории и древностей Российских, № 4, М., 1884, стр. 92-95.
Комментариев нет:
Отправить комментарий